— У меня есть план, — бормочу я, прикусывая нижнюю губу, и беспокойство разливается по моим венам.

Я не знаю, что делать. Я не хочу использовать Джулиана ни для чего, особенно учитывая, кто он и что его новое любимое занятие — принижать меня при любой возможности. Он так злит меня, что мои пальцы дрожат, но мне просто придется отложить всё это в сторону и смириться с тем, что он — мой единственный шанс.

— Что? — Эйдан наклоняется вперед. — Не стесняйся, принцесса. Говори громче, чтобы я мог услышать тебя.

Я втягиваю воздух от его резкого тона, сдерживая слезы, которые так и норовят хлынуть из моих глаз.

— Я сказала, что у меня есть план.

Он надувает щеки, упирает руки в бока и запрокидывает голову, уставившись в потолок.

— Тогда давай послушаем. В чём же он заключается?

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, меня прерывает другой голос: — Во мне.

8

. ДЖУЛИАН

Этот мальчик действительно невыносим. Он ноет из-за того, что говорит ему Ясмин, не предлагая при этом никакого ценного вклада и решения, что делает его абсолютно бесполезным. В конце концов, возникающие проблемы — это не более чем головоломки, требующие решения.

Однако тот факт, что я уже второй раз успешно проникаю на их тайное место встречи, оставаясь незамеченным, не даёт мне особых надежд на их изобретательность.

Мальчик — Эйдан — оборачивается, его тусклые карие глаза встречаются с моими, прежде чем он снова поворачивается к Ясмин.

— Ты говорила об этом с Джулианом Фарачи?

Я смеюсь над тем, как моё имя звучит в его устах, словно оно обжигает его язык как кислота.

— Мой отец прислушивается к нему, — с отчаянием в голосе говорит Ясмин. — Он может помочь нам, Эйдан.

Эйдан оглядывается на меня, приподнимая брови.

— И ты готов помочь… просто так? — спрашивает он, щёлкая пальцами.

С улыбкой на лице я неспешно прохожу вглубь комнаты, мои туфли звонко стучат по деревянному полу. Я не закрываю за собой дверь, просто чтобы посмотреть, заметят ли они это и скажут ли что-нибудь по типу: «это должно остаться между нами».

Они ничего не делают.

Я бросаю взгляд на Эйдана и киваю в сторону двери.

— Возможно, ты захочешь закрыть её.

Его глаза расширяются, когда он бросается к двери, захлопывает её и запирает на замок, а затем бежит обратно к Ясмин, стоящей перед маленькой двуспальной кроватью, и обнимает её своими длинными, худыми руками.

— Я готов помочь, но признаю, что это не из бескорыстных побуждений, — говорю я, стряхивая маленькую пылинку с рукава пиджака.

Ясмин фыркает.

— Кто вообще может подумать, что ты бескорыстен?

Её взгляд на мгновение останавливается на небольшой двуспальной кровати, словно она пытается вспомнить, когда я видел её здесь в последний раз. Это воспоминание заставляет меня задуматься, и мой член напрягается.

— Я могу быть необычайно щедрым, Gattina. Может быть, однажды тебе посчастливится испытать это на себе, — я улыбаюсь ей. — Но, по крайней мере, в этом случае ты права. Будем считать это деловой сделкой.

Эйдан оживляется, его спина выпрямляется, как у собаки, которой пообещали лакомство.

— Деловой сделкой?

Я киваю, оглядывая тесную комнату, прежде чем встретиться с ним взглядом.

— Полагаю, у тебя есть более высокие стремления, чем… это? Работа бок о бок с матерью может плохо сказаться на твоём эго.

Ясмин издает какой-то звук, но я не отвожу взгляда от Эйдана. Язык тела выдаёт секреты, которые не произносят уста, и прямо сейчас Эйдан наклоняется вперёд, его внимание сосредоточено, а глаза блестят.

И я сразу узнаю жажду власти, когда вижу её.

— С моим эго всё в порядке, — отвечает Эйдан.

Ложь.

Он протягивает руку и берёт Ясмин за руку.

— Но я люблю ее, — продолжает он. — И сделаю всё, чтобы стать тем, кто женится на ней.

Ясмин смотрит на него со звёздами в глазах, прижимаясь к нему с нежной улыбкой.

Я не упускаю из виду то, что он не обнимает её в ответ.

— А если тебе придётся исчезнуть на некоторое время, чтобы это произошло? — спрашиваю я, наклоняя голову.

— Что? — Ясмин ахает. — Ты ничего не упоминал о том, что ему нужно будет уйти.

Эйдан смотрит на нее, притягивая еще ближе и прижимаясь губами к ее лбу. Его челюсть напрягается, прежде чем он снова встречается со мной взглядом.

— Как я уже сказал, я сделаю всё, что угодно.

Я киваю, засовывая руки в карманы, чувствуя, как внутри меня закипает зависть. Не знаю, почему я вдруг испытываю это чувство, но, полагаю, это потому, что я никогда не знал, каково это, когда кто-то готов поставить тебя на первое место.

Предпочесть тебя всем остальным.

Я откашливаюсь, разминаю шею и пытаюсь избавиться от этого ощущения. Я не был уверен, как всё пройдёт, но то, что он так охотно готов выполнять мои указания, пойдёт мне только на пользу. Чем легче мне будет его контролировать, тем быстрее он уйдёт с моего пути, когда дело дойдёт до Ясмин.

— Тогда ты придёшь и будешь работать на меня.

— Мы можем побыть серьезными хотя бы секунду? — Ясмин снова вмешивается. — Мы все говорим о моей жизни, и…

— Принцесса, помолчи, — резко обрывает её Эйдан.

Мои брови приподнимаются, когда я смотрю на Ясмин, готовый увидеть тот огонь, который она так охотно дарит мне, уверенный, что он вот-вот вырвется наружу, когда её заставляют замолчать, как капризного ребёнка. Но вместо этого неистового пламени нет ничего, кроме того, как она прикусывает нижнюю губу и опускает взгляд в пол, словно послушный питомец, которого заставили подчиниться.

Точно так же она ведет себя со своим отцом.

— Есть кое-что, чего хочет её отец, — говорю я.

Это небольшая ложь во спасение. Али не так сильно заинтересован в лампе, как я, и не стремится вывести «Sultans» на другие рынки, помимо бриллиантовых, но мне будет выгодно, если они решат, что именно Али движут эти мотивы. Так будет проще убрать Эйдана с дороги, чтобы я мог переехать в дом и забрать его драгоценную кошечку себе.

Вынимая руку из кармана, я подношу ее к лицу, разглядывая кутикулу на своих пальцах.

— К сожалению, человек, который руководит операцией, должен вернуться домой из-за личных проблем. И я не могу найти в себе достаточно сил, чтобы отправиться в путешествие самостоятельно.

— Бриллианты? — с любопытством спросил Эйдан.

Я поднимаю глаза и на мгновение встречаюсь с ним взглядом.

— Нет. Мы выходим за рамки торговли алмазами или, по крайней мере, пытаемся это сделать. Существует лампа. Реликвия. Та, которую Али отчаянно хочет заполучить, но не может найти. Она действительно бесценна, и на чёрном рынке за неё могут дать сотни миллионов долларов. Если мы приобретём её для себя, то «Sultans» укрепит свои позиции на рынке антиквариата. Уверен, вы можете себе представить, насколько это заманчиво, учитывая, что речь идёт о наследии Али

О моём наследии.

— Я найду её, — быстро отвечает Эйдан.

Глупец. Как будто он сможет найти самую разыскиваемую потерянную реликвию веков, не имея ни опыта, ни кого-либо, кто мог бы его направить.

— Я не могу гарантировать, что тебе когда-нибудь удастся её разыскать. У тебя нет никаких необходимых навыков, и люди обязательно будут говорить о том, что ты недостаточно квалифицирован для руководства раскопками. Тебе придётся положиться на Джинни¹⁵, нашего ведущего археолога, которая будет там, и моего помощника Иэна, которого я отправлю с тобой, — я приподнимаю бровь и слегка наклоняюсь вперёд. — Но если ты все-таки найдешь её…

Тело Эйдана повторяет мои движения, он ловит каждое моё слово, как будто это его спасательный круг.

— Я смогу завоевать расположение мистера Карама, — заключает он.